– Николай Максимович, вы представляете себе ваше возвращение в Большой театр?
– Вы знаете, это очень интересно, но возвращения не может быть, потому что я оттуда никогда не уходил. Я – там. Это они в гостях, а я и есть Большой театр, я ходячий Большой театр. Точно так же, как и мои коллеги, которые работали со мной на этом уровне. И это не зависит от того, находимся ли мы в здании или мы не находимся в здании, где бы ни находился сегодня Владимир Васильев или Александр Лазарев (величайший дирижер) – они Большой театр. И кто бы что ни сделал, они все равно будут Большим театром. А вот те муравьи, которые сегодня там сидят, – они никакого отношения к Большому театру не имеют, они просто обогащаются и их семьи живут за счет того бюджета, который отчисляется Большому театру.
Большой театр, точно так же, как и «Комеди Франсез», как Парижская опера, как «Ла Скала» – это артисты, дирижеры, художники. Но это никакого отношения к тем, кто «запятая», не имеет.
Я недавно был у Вани Урганта на передаче, мы там смеялись, я летом снял видео, в котором поднимал Теону Контридзе, мою подругу. И мы придумали такое выражение «осельфидить всех» – и я поднял Ваню. И кто-то мне из моих друзей сказал: «Тебе не тяжело было Ваню поднять?», я говорю: «Да мне еще Большой театр поднимать».
Понимаете, тут много чего. Конечно, прежде надо будет заняться хозяйством, это очень важно. Ведь любая профессия имеет логику, а в данном случае – это производство. Когда у тебя около сцены протекает все и грибок, а это испарения и этим дышат люди, которым легкие нужны для работы…
Там нет репетиционных залов по сей день, там все сделано антилогично. И это все то же самое, что мне пришлось исправлять в Академии.
Но первое, что надо сделать, – это инвентаризация, потому что мы не знаем, что есть в театре на данный момент. Я уже об этом говорил, но повторюсь, вот, допустим, мы уже двадцать лет не видим наш дом отдыха в Серебряном бору, у Большого театра несколько гектаров в Серебряном бору и там был дом отдыха. Где он?
Что будет и как будет, я не могу вам сказать. Но придется работать с нуля, а у меня уже огромный опыт работать с нуля, потому что то, в каком состоянии я получил Академию им. Вагановой, по всем направлениям: хозяйство, образование, производственная практика и так далее, – это был ужас.
Только там это все было не мое, мне пришлось учиться, а здесь я все знаю и мне в миллиард раз будет легче, просто объем будет гораздо больше – вот и все. И уровень просмотра будет больше, потому что это главный очаг культуры в нашей стране. Ведь все прекрасные наши музеи, дома-заповедники и так далее, все равно для мира – это после, а главное – это Большой театр. А он находится, к сожалению, в плачевнейшем состоянии, со всех точек зрения.
Представьте себе, что на сегодняшний день Большой театр – единственный театр, наверное, в нашей стране, где нет художественного руководителя. Есть генеральный директор, есть руководители трупп, есть музыкальный руководитель, а художественного руководителя нет.
Поэтому кто выбирает репертуар, никто не знает, а все придумано только для того, что в принципе, по большому счету, художественным руководителем театра является супруга генерального директора, которая занимает незначительную должность «отдел планирования», а это значит – то, что она придумала и запланировала – то и будет. Читайте в скобках «художественный руководитель».
Все придумано очень хитро, и этот человек, который не певица, не балерина, не музыкант, сегодня, и не один год уже, руководит самым главным театром мира.
